Вячеслав Пальман - Кратер Эршота [иллюстрации Б. Коржевский]

— Да-а… — Сперанский вдруг задумался. Он как будто хотел сказать ещё что-то, но не сказал. Усков понял его и тоже промолчал.

Не надо спешить. Доверие приходит не сразу.

Начальник партии решил не терять даром времени. Он собрал всех и сделал краткое заявление.

— Конечно, — начал он, — изучить кратер и его природу очень интересно. Но сейчас самое для нас важное — выбраться из кратера. Вы представляете, как там беспокоятся? Сколько времени о нас ни слуху ни духу! Нас уже, вероятно, ищут конные и пешие, на земле и с воздуха. А потому предлагаю, не теряя ни минуты, тщательно обследовать стены кратера. В южной стене должны быть всё-таки сквозные пещеры. Я в этом убеждён.

Геолог внезапно замолчал: он встретился глазами со Сперанским и понял, что, сам того не желая, обидел человека. Неужели за эти долгие годы Сперанский не обследовал все стены, и южную в том числе! Он уж, кажется, изучил кратер метр за метром, ощупал и простукал все углы и закоулки! Увы! Ничего, хотя бы отдалённо похожего на надежду.

— Вот когда чувствуешь, что значил для нас маленький радиопередатчик: без него мы действительно отрезаны от мира! — заметил Борис.

— Это верно… — сказал Орочко. — Без рации — беда. Но ведь нас обязательно будут искать, появятся самолёты… Давайте приготовимся, станем подавать сигналы, нас увидят… Я за то, чтобы подождать.

— Нет, Александр Алексеевич, это вы оставьте! — нетерпеливо перебил его Усков. — Сложа руки мы сидеть не будем.

— Я не совсем понимаю, — тихо и неуверенно вставил Сперанский. — Вы говорите — самолёты? Это летательные аппараты, аэропланы, да?

Петя и Борис переглянулись и улыбнулись. Усков строго посмотрел на них.

— Совершенно точно! — сказал он. — Наша отечественная авиация занимает одно из первых мест в мире… Вы слыхали о Циолковском, о Жуковском?

— Припоминаю эти имена. Воздухоплавание… Ракеты. Так?..

— Так. А что такое рация, вы знаете? Нет, конечно.

Переносная радиостанция. Открытие кронштадтского инженера Попова помните? Беспроволочный телеграф — так оно тогда называлось.

— Как же, знаю…

— Ну, вот теперь такая телеграфная станция укладывается в сундучок, и — пожалуйста! У нас тоже есть…

— Была, — поправил Любимов.

— Ну да! Была, но погибла с нашим имуществом. Иначе мы бы уже давно вызвали помощь. Впрочем, я уверен, самолёты давно ищут нас.

— А туман? Нас сверху не увидят! — вставил Сперанский.

— Ничего, — упрямо сказал Усков. — Я уверен, что мы всё-таки можем надеяться не только на помощь извне, по и на самих себя.

Сперанский обвёл всех повеселевшими глазами.

— Нас теперь много, и это меняет дело, — неожиданно сказал он. — Видите ли, в кратере действительно остался один уголок, не до конца мной обследованный. Я, признаться, пытался, но это оказалось просто не по силам одному человеку.

— Какая-нибудь особенно глубокая пещера? — спросил Усков.

— Вот именно. Очень запутанная пещера. Я не мог туда проникнуть. Может быть, просто не мог преодолеть страх. Не стану скрывать, что после первого обвала…

— …у вас нет желания попасть во второй?! Вполне вас понимаю, — улыбаясь, сказал Усков. Сперанский тоже рассмеялся.

— По-нашему, это называется рефлекс, — сказал он и прибавил: — Так вот, есть одна пещера, которая, как мне кажется, ведёт в самую преисподнюю. Она находится как раз в южной стене, несколько правее той, через которую я проник в кратер.

— Покажите нам, дорогой Владимир Иванович. Ведь мы геологи, пещеры нам надо видеть своими глазами. Скоро вся группа была у заветной пещеры. В стене чернел необычайно широкий и высокий вход. Усков сразу понял, что своим образованием пещера обязана воде: только вода может размыть в податливых известняках такие огромные пустоты. Геолог стал искать глазами следы водного потока. Сперанский сразу понял это и указал на ложбину, густо поросшую лесом.

— Когда я нашёл эту пещеру, мне тоже захотелось раньше всего узнать, как она возникла. И я понял: река. Та самая, которая выходит из озера. Она нашла узкую щель в стене, размыла её и ушла, оставив нам в наследство эту жуткую пещеру. Одно мне неясно: как, по-вашему, дно кратера выше внешних долин или ниже?

— Выше. Примерно на триста — четыреста метров.

— Припоминаю… Да, да… Ну конечно! Кратер выше. А это значит…

— А это значит, что ручей пробегал по пещере и вытекал где-то за пределами Эршота в большой мир. — Усков даже порозовел от волнения. — Понимаете, вытекал!

— Пошли! — решительно воскликнул Борис и поправил ремень ружья на плече с таким бравым видом, как будто ему предстояло тотчас броситься в бой.

Петя, в свою очередь, шагнул к пещере, готовый не отставать от друга. Но Сперанский только улыбнулся.

— Погодите, дети, — сказал он мягко, боясь обидеть возбуждённых юношей. — Это делается не так, не сразу. Мы, конечно, пойдём в глубь горы, но давайте запасёмся всем необходимым.

Усков кивнул в знак согласия:

— Свечи, пища, одежда, обувь… На экипировку потребуется несколько часов. Выступим завтра. Но я полагаю, Владимир Иванович, что нам будет полезно осмотреть сейчас хотя бы предмостное укрепление твердыни, которую мы собирались штурмовать…

Первый зал пещеры встретил их гулким эхом. Потолок поблёскивал сырым отшлифованным камнем. Когда путники привыкли к полумраку, они увидели, что находятся в круглом, почти правильной формы гроте с песчаным дном, уходящим чуть наклонно вниз.

Только гигантской силы водоворот мог создать этот зал. Сюда когда-то с рёвом врывалась вода и, прежде чем уйти в глубь земли, шлифовала камень, пядь за пядью разрушая гору.

Усков сказал:

— Вода входила сюда свободнее, чем выходила. Значит, дальше проход будет узкий.

— Вот он… — показал Сперанский на дальний угол пещеры.

Пол опускался вниз неровными уступами, зал сужался, постепенно становился коридором, потом щелью — чёрной щелью, откуда несло сыростью и каким-то влажным, гниловатым теплом.

— Да-а… — неопределённо протянул Любимов, первым спустившийся в чёрную щель. — Жуткое место. Сколько ни хожу по белому свету, в такой дыре бывать ещё не приходилось. Однако завтра попробуем…

Все замолчали, к чему-то прислушиваясь. Но в подземелье царило мёртвое молчание. Кава потёрлась боком о ноги Любимова и тихонько заскулила.

— Ну вот, и ей страшновато, — усмехнулся Любимов. — Пойдёмте, товарищи.